Не успел включить диктофон и задать первый вопрос как гроссмейстер меня опередил:

В первую очередь, хочу подчеркнуть, что в нашем провале в Турине, в первую очередь, виноваты мы сами. И не может быть речи о том, что мы провалили Олимпиаду только по каким-то другим причинам. Плюс 1, показанный мною на второй доске, ни на кого не свалишь. Проиграл две партии, что неприемлемо –  играть надо было лучше…

Только что завершился чемпионат мира по футболу, и многие отмечают важнейшую роль, которую сыграли тренеры в успехах и неудачах своих команд. Разделяете ли Вы это мнение или считаете, что все решает сила игроков? А насколько важна роль тренера в шахматных командах?

Что касается футбола, то я о нем говорить не готов, потому что специалистом не являюсь. Очевидно, что роль тренера достаточно велика. Что касается шахмат, то применительно к нашей сборной, в которой собраны шахматисты «забивные» и хорошие, то в основном в ней от тренера  требуется правильный настрой, хорошее взаимоотношение с командой, взаимное доверие, уверенность в себе и в своих подопечных, чтобы не было никакого повода для возникновения внутреннего конфликта.

Вы – пятикратный победитель Всемирных шахматных Олимпиад, безотказно играете за сборную России уже 12 лет. Охарактеризуйте, пожалуйста, всех наставников, которые с Вами работали.

Понятно, что в истории сборных команд нашей страны Б.Н.Постовский останется человеком, установившим рекорды, которые никто и никогда не побьет – при нем выигрывались все соревнования подряд. Конечно, это произошло и потому, что его тренерская работа пришлась на золотые годы превосходства сборной России (любопытную аналогию на этот счет предложил Саша Грищук, с которым я говорил на днях. По его мнению, команду России по шахматам правильнее сравнивать не со сборной СССР по шахматам образца 80-90-х годов, а со сборной Бразилии по футболу – они, конечно, фавориты любого турнира, в котором участвуют, но мячик, как известно, круглый), но надо отдать Борису Наумовичу должное: все в команде ему безоговорочно доверяли, а он никогда не пытался брать на себя больше решений, чем необходимо, всегда слушал и воспринимал то, что ему говорят игроки. Большего оптимиста, чем Борис Наумович, я в жизни никогда не встречал. Он всегда был убежден: даже если что-то сегодня не складывается так, как надо, то завтра все пойдет на поправку. И это качество – очень важное, потому что, если человек, руководящей командой, не верит, что игроки в состоянии переломить ход соревнования, то эта неуверенность передается шахматистам, а это уже плохо.

Н.Н.Рашковский – казалось бы, более разных людей трудно и придумать,  но во многом Наум Николаевич очень близок с Постовским. Тот же нескончаемый оптимизм, масса энергии, шутки-прибаутки на любой случай жизни... Поэтому атмосфера в возглавляемой им команде всегда была очень бодрая.

Что касается Сергея Долматова, то здесь прежде всего не надо смешивать отношение к нему - человеку с отношением к нему - тренеру. К Сергею все относятся замечательно, и никто не подвергает сомнению то, что он всегда выкладывается на 100%. Другое дело, что ему не хватает оптимизма, и он плохо строит контакт с игроками. За первые несколько туров состав команды урезается, поскольку Сергей всегда стремится максимально рано определить, кто, с его точки зрения, будет играть хорошо, а кто – плохо. Ну, а тех, кто будет играть плохо, нечего и выставлять. Мне это кажется совершенно неверным: остальные будут вынуждены играть большее число партий, и если кто-то из них «поломается» в середине турнира – беда, «отдыхающих» уже не вернуть, потому что, если посидишь на скамейке неделю, то играть уже невозможно.

Но ведь была одержана яркая победа на командном первенстве мира в Израиле…

После победы в Беэр-Шеве стало ясно, что время идет, а взаимоотношения не налаживаются. Можно приводить в подтверждение этого отдельные примеры по чемпионату мира (например, Сергей Рублевский сыграл там две партии – с перерывом в неделю), но важнее любой конкретики было ощущение, что команда говорит с главным тренером на разных языках. Именно поэтому по возвращении домой и возник вопрос о смене тренера. Когда в ноябре прошлого года мне позвонил А.Г.Бах, у нас состоялся очень долгий разговор, который  в своем интервью в «64» Александр Григорьевич свел до одной фразы. Я ему говорил о том, что для команды было бы лучше, если бы ее тренировал кто-то другой, приводил конкретные аргументы. Но, действительно, я был согласен с тем, что если Сергей сам считает, что все в порядке, и уходить не собирается, то после победы в важном соревновании замена тренера может кому-то показаться нелогичной. Только это и нашло отображение у А.Г.Баха.

Тогда в чем, по Вашему мнению, основная проблема нынешнего тренера сборной?

Основная проблема Сергея, пожалуй, в том, что есть такие люди (к ним он, несомненно, относится), которые, когда все хорошо, ждут, что все изменится к худшему, и это ожидание очень передается окружающим, в данном случае – команде. Да и контакт с игроками утерян. Я не хочу  повторять того, что уже сказано другими участниками команды. Лишь замечу, что Сергей Рублевский в своем интервью ничего не придумывает, более того, об этом можно было сказать и пожестче. После некоторых собраний команды в Турине лично я отходил час-другой: приходил в номер и делал дыхательные упражнения – настолько мрачным мне казалось то, что там происходило.

Почему же Вы не сказали об этом Долматову на Олимпиаде?

Надо помнить, что Сергей лежал там с порванной ногой. Он приехал через боль, поскольку считал, что этим поможет команде. Кроме того, что-то говорить в Турине было уже поздно – открытый конфликт не принес бы никакой пользы.

В «64» С.Долматов пишет о том, что надо было взять, вместо предателя, на Олимпиаду другого игрока.

Меня это удивило. Он считает, что произошедшее – личный заговор одного человека, а это не так. У всех игроков, еще раз подчеркну, к нему замечательное отношение. Он один из наиболее порядочных людей в шахматном мире. Но если исключить из команды всех, кто считал, что лучше бы у коллектива был другой тренер, то состав пришлось бы довольно радикально менять.

Ваше отношение к системе контрактов с игроками сборной?

О контрактной системе в последнее время сказано уже много. Могу лишь сказать, что молодым шахматистам контракты пошли бы на пользу - они чувствовали бы себя в «обойме», знали, что их видят как потенциальных игроков сборной, а это очень важное чувство. Что же касается нескольких ведущих шахматистов, то, как уже говорил Марк Дворецкий в своем интервью - каким же должен быть контракт, чтобы он перевесил участие в крупных турнирах?

Тогда несколько слов о дублирующем составе сборной.

Начну со «списанного» С.Рублевского. Каждый раз после неудачного выступления за команду он выигрывает крупнейшие турниры – суперфинал после Беэр-Шевы, Форос после Турина. Так что сомнений в его шахматной силе нет – жаль, что тренер команды ему совсем не доверяет, и это очень сказывается на его игре. За основой – В,Малахов, Д.Яковенко, В.Звягинцев, А.Мотылев, А.Тимофеев, Э. Инаркиев… Есть многообещающие ребята из еще не раскрученного поколения. Надо постоянно вводить молодых в систему сборов. Обратите внимание – Россия уже шесть лет играет практически одним и тем же составом, а остальные команды молодеют. Именно этим – молодежь брала на себя важную роль -  во многом объясняются победы Украины в 2004, Армении в 2006 годах. И нам нужно смелее выводить на первые роли молодых уже сейчас. Иначе это все равно произойдет, только вынужденно.

Последний вопрос. Ваши ближайшие планы?

В конце июля приму участие в турнире в Дортмунде, а потом сыграю матч на первенство мира в шахматы Фишера с Л.Ароняном.

Большое спасибо за беседу!

Спрашивал А.Кентлер