(Патриотизм, народность и шахматный всеобуч)

Один хмурый человек заметил: «Аксиома – это истина, на которую не хватило доказательств». Соглашусь, пожалуй. Незнамо когда это началось, но мы точно живем в аксиоматичное время. Живем среди истин, что, возникнув ниоткуда, становятся общим местом, минуя какое бы то ни было сомнение. Примерно так, как это описано в «Горе от ума»: только что был нормальный, здоровый мужик Чацкий – но вот он объявлен сумасшедшим, и все это знают и всегда это знали.

Меня поражает быстрота, с которой аксиомы расходятся и укореняются в сознании. Кажется, совсем еще недавно в обществе было не сыскать двух одинаковых мнений, но ныне… Нет, внутри себя, в своем кругу вроде без перемен – то же многоголосье, споры, «позволь, я тебя перебью», «нет, дай мне досказать»; но на людях, в официальной обстановке все будто бы надели одно спокойное тихое лицо. Помните, как у Окуджавы?

Все меньше мест в Москве, где есть о чем поспорить,
Все больше мест в Москве, где есть о чем молчать.

С некоторых пор в нашем шахматном сообществе общим местом стала идея всеобуча. Якобы шахматы нужно преподавать не только в специализированных спортшколах, но и в школах обычных, общеобразовательных.

Хочу сразу оговориться: я выступаю не против идеи шахматного всеобуча как таковой. Меня возмущает не сама идея, а именно форма, с которой идея всеобуча вбрасывается в массы. Я категорически против той агрессивной единоголосной кампании, которая развернута в шахматных СМИ. Какой номер газеты ни откроешь (на русском языке газеты и журналы о шахматах можно по пальцам одной руки сосчитать, так что все на виду), обязательно натолкнешься на очередной бодрый рапорт. Дескать, все лучшие умы единогласно проголосовали «за», и надо только как следует протрясти вот этого: косного-нерадивого, антинародного-непатриотичного, не блюдущего интересы детей чиновника. И не просто протрясти, а именно вытрясти из него побольше денег на всеобуч. Тут же, немедленно, детям станет так хорошо, что лучше и быть не может.

Как будто все дискуссии о полезности этого огромного, непонятного, небывалого доселе дела уже состоялись и отгремели, и дело уже совсем готово – мнется, поглядывая на пистолет стартера, попыхивает в нетерпении у последней преграды. Но никакой публичной дискуссии о том, стоит ли преподавать шахматы в обычной школе, никогда не было.

Процитирую великого актера Алексея Петренко. Он играет в фильме «Грачи» судью, и в этом фильме у него есть монолог, который начинается словами: «Человек должен постоянно задавать себе вопрос: зачем? Даже когда садится в машину к старшему брату, должен спросить себя: зачем?»

Сколько статей о том, как хорош шахматный всеобуч, сколько одинаковых, бьющих по ушам статей. Нигде я не увидел ответ на вопрос: зачем? Зачем ребенку изучать шахматы – не в Доме или Дворце детского творчества, куда, раз уж его так тянет к игре, он придет по своей воле – а в школе? В наиболее честных статьях этот вопрос обходят стороной, в остальных – на зубах навязшая аргументация: помогает… развивает… Что развивает, чему помогает? В ответ – с колыбельной интонацией бубнежка: память… счетные способности… логическое мышление…

Эта аргументация, на мой взгляд, чрезвычайно дешева.

Шахматы способствуют развитию счетных способностей – полностью согласен. Дисциплинируют счет, снижают количество ошибок? Согласен. Встречный вопрос: а карточные игры – не дисциплинируют ли счет, не способствуют ли развитию памяти? Что более пригодно для воспитания логического мышления: шахматы или бридж? Ответ можно найти у Ласкера, и ответ не в пользу шахмат. Давайте пригласим для детей преподавателей бриджа – это для отличников, троечников потренирует крепкий преферансист. И так далее.

Мессианская идея, будто в ряду особо интеллектуальных игр шахматы сияют в самом особом углу, овладела всеми нами – и теми, кто искренне верит, что, отдавая себя шахматам без остатка, они делают какое-то очень большое дело, и теми, кто, разочаровавшись в себе как профессионалах игры, никогда не разочаровываются в самой игре. Это мессианство (насколько мне известно, совершенно чуждое прочим игрокам-интеллектуалам; по крайней мере, я ничего не слышал о требовании ввести в школьную программу карточные уроки) овладело нами до такой степени, что мы не требуем доказательств, будто шахматы полезны детям. Но тогда идея, минуя стадию гипотезы, сразу становится аксиомой.

Что же может служить доказательством – и одновременно опорой – для сторонников шахматного всеобуча? Меньше всего слова, прежде всего статистика. Статистические выкладки, свидетельствующие, что после (или по ходу) курса шахматной игры дети стали лучше учиться, развились интеллектуально – вот что способно убедить меня в необходимости всеобуча, и тогда, как говорится, я ваш душой и телом. Но никакой статистики в публикациях последнего времени я не нашел, а только барабанный бой.

Из прежних дельных статей припоминаю две. Первая написана гроссмейстером Д. Комаровым; он доказывает, что занятия шахматами помогают излечиться душевнобольным. Есть отдельные примеры, есть статистика нескольких украинских клиник. Убедительно, но к существу нашего дела прямого отношения не имеет. Вторая статья, если не ошибаюсь, была написана Б. Злотником; в ней говорилось, что в отдельно взятой испанской провинции после введения курса шахмат в школьную программу у детей повысилась общая успеваемость.

Это уже «горячо», в этом направлении и надо продолжать работу. Провести эксперименты, учесть при этом специфику нашей страны. Вспомним титанические опыты народного академика Лысенко. Трофим Денисович одну корову кормил какао, другую – ничем не кормил, и через год его теоретические предположения с блеском подтвердились: надои от первой коровы оказались не в пример лучше.

Равнение на академика. Возьмем для эксперимента самую обычную школу, в школе два самых обычных параллельных класса. Один класс будем кормить шахматами, другой – нет, и через год сравним, что получится. Только так, потому что привычка подгонять ответ под вопрос не изжита; обязательно найдутся желающие сравнить успеваемость учащихся московского лицея, активно полюбивших шахматы, со школьными знаниями равнодушных к игре детей села Малые Вяземы.

Экспериментов должно быть много, их итоги нужно проанализировать и обсудить. Но чтобы обсуждение прошло качественно, нужен инструментарий, нужна методология. А ее нет, ее просто нет. Можно написать методичку (даже учебник, даже хороший учебник; говорят, что учебник И. Сухина, официально разрешенный министерством образования РФ, – хороший), но не следует путать методичку с методологией. Вот что пишет А. Тимофеев, один из наиболее часто публикуемых авторов по теме всеобуча: «Пока, к сожалению, в программе Сухина цель и задачи обучения отсутствуют» («ШН» №52/2003, стр.7). Вот так, коротко и честно. Отсутствуют – понимаете? – и цель, и задачи обучения. То есть всей душой предчувствуем, что дело хорошее, нужное, а доказательств – не хватает. Аксиома получается.

Надеюсь, что когда-нибудь серьезная дискуссия все же состоится. И поэтому хочу предложить к обсуждению еще одну проблему, самую абсурдную. По мне, так не только цели и задачи обучения детей шахматами не определены; не определен и сам предмет обучения! Абсурд? Возможно. Но если вы скажете: «предмет обучения – шахматы», я позволю себе спросить: какие, собственно, шахматы вы имеете в виду?

Любой педагог, преподающий шахматы пусть даже по самому лучшему («идеальному») учебнику, столкнется в своей работе по меньшей мере с двумя парадоксами.

Парадокс первый. Шахматы призваны не только повысить успеваемость детей – это слишком утилитарная задача, чтобы к ее решению привлекать столь сложный инструмент. Все равно, что микроскопом гвозди забивать. Шахматы, я полагаю, призваны интеллектуально развить ребенка. Но вот незадача: во всей истории шахмат здоровых нравственно и физически гениальных мужчин – раз, два и обчелся. А вот горькими пьяницами и сумасшедшими история шахмат, как назло, просто кишит. Те же, кто по медицинским показателям еще более-менее укладываются в понятие «норма», нравственно оказывались такими уродами (в советской шахматной литературе понятие «нравственный урод» заменялось на «человек с непростым характером» или «с трудной судьбой, но большим жизненным опытом»; эвфемизмы как нельзя лучше способствуют языковому покою), что лучше бы ничего про них не говорить, а перейти сразу к разбору партий. Лучший (то есть относительно терпимый) образ шахматного гения – это образ человека «не от мира сего», чудака, равноудаленного от офиса и дурдома.

Архетип шахматиста дуалистичен. С одной стороны, «шахматист» – по определению «умный»; с другой стороны, гениальный, «предельный» шахматист – в лучшем случае отшельник, не знающий, почем фунт масла и не берущий в руки ничего тяжелее пешки. Шахматист-профессионал в массовом сознании всегда странный отец, нелепый муж, немыслимый зять.

Мне могут возразить: дуализм этот мнимый, те же противоречия наблюдаются в любом другом виде спорта. Скажем, бегать по утрам – полезно, но бегать лучше всех, так, чтобы побеждать на чемпионатах мира и Олимпиадах, – вредно, и очень. Бегать на лыжах – полезно, но недавно мужскую лыжную сборную Финляндии дисквалифицировали в полном составе за допинг. И так далее.

Так-то оно так, да все дело в том, что шахматы собираются преподавать не как вид спорта, а именно как любую другую обычную школьную дисциплину. А там свои правила, главное из которых – совершенствование. Хороший учитель старается, грубо говоря, преподавать свой предмет на «пять» и будет требовать от ученика, чтобы тот знал предмет «на пять». То есть ты можешь не стать математиком, но хороший учитель будет требовать, чтобы ты совершенствовался в математике. И если у тебя обнаружатся математические способности, учитель будет стараться их развивать. А хороший учитель шахмат, по идее, должен требовать от ученика знания предмета в лучшем случае на «троечку». Играй, но не заигрывайся, изучай, но только чуть-чуть, понарошку. Знай, как ходят фигуры, умей их двигать – и все, ни шагу вперед. Потому что если увлечешься игрой всерьез, и у тебя обнаружатся способности – все пропало, через какое-то время тебя уже можно будет пробовать на роль высокого блондина в черном ботинке.

Парадокс второй лучше всех выразил Г. Сосонко в своей книге. Звучит он так: «Чем сложнее шахматы, тем проще шахматисты». Это, увы, правда; исключения редки. Петя Свидлер и в 10 лет мало того, что был будущий гений, – он был будущий интеллектуал. Но перпендикулярно Пете росли очень сильные в шахматном отношении ребята, которые двух слов связать не могли. С одним таким я прожил в одной комнате на сборах в Батуми почти две недели. Выдавалась свободная минутка – и на доске, что заменяла ему подушку, обеденный стол, все на свете, расставлялись ходы 1.e4 g6 2.h4. Досуг был обеспечен. Море, девочки, футбол, шашлык с хванчкарой – все меркло по сравнению с загадкой, сможет ли крайняя пешка потревожить фианкеттированного слона или же черные сумеют придумать в ответ какую-нибудь хитрую штуку. Сейчас этот шахматист по праву входит в число сильнейших игроков мира.

Шахматы, ничем в этом плане не отличаясь от бокса, штанги или футбола, требуют спортсмена целиком, без остатка – здесь еще нет парадокса. Парадокс в другом. Постоянно тренируясь в поднятии тяжестей, ты (если есть природные задатки) станешь силачом. Опять же, если силен в математике и все свое время посвятишь математике, то, черт тебя возьми, станешь математиком. Но! Постоянно тренируя свои шахматные способности, совсем не обязательно станешь интеллектуалом. Даже скорее всего не станешь. Навыки, которые ты оттачиваешь, имеют к интеллекту лишь какое-то косвенное отношение, прямой зависимости нет. И это давно известно – можно вспомнить Вольтера и тупого монаха, который, тем не менее, великого просветителя и интеллектуала обыгрывал в шахматы, что называется, «в одну калитку».

Итак, мы вплотную подошли к тому, чтобы определить предмет обучения, причем подошли к нему с черного хода, «от противного». Мы знаем, чего мы не хотим от школьного курса: мы не хотим, чтобы ребенок захотел стать профессионалом, и мы не хотим, чтобы ребенок отдавал шахматам все свое время. Тогда чего мы хотим? Мы хотим, чтобы ребенок чуть-чуть умел играть, и мы хотим, чтобы ребенок тратил на это чуть-чуть своего учебного времени.

И мы должны поверить, что от этого «чуть-чуть» будет такая большая польза, что стоит огород городить: создавать центры по подготовке преподавателей, выделять в ущерб прочим предметам учебные часы, печатать учебники, наконец, вбухивать деньги под всю эту огромную, «без цели и задачи», программу?! Коллеги, мы должны увидеть положительную статистику очень многих экспериментов, чтобы поверить в пользу всеобуча.

Деньги. Наверное, оскорблю многих приличных людей – сторонников шахматного всеобуча, если скажу, что ключевое слово во всей этой истории – деньги. Те самые деньги, что, как из школьной задачки про бочки с водой, выливаются из классических турнирных шахмат – сперва ручейком, теперь почти что водопадом. Выливаются и ниоткуда не вливаются. Денег в классических шахматах для 99% людей, прилипших к игре, нет. А жить на что-то надо. И тогда начинается андеграунд: шведки, таврели, адванс, фишеррэндом… Дом рушится, его нужно либо латать, либо строить заново. Заново, но вблизи прежнего, взяв из обвалившейся конструкции все пригодные строительные детали. И тогда появляются дети – цветы жизни. Беспроигрышный вариант.

Деньги образовательных шахмат очень выгодно отличаются от денег шахмат профессиональных. Проще говоря, «минпрос» – это не ФИДЕ; это стабильный крепкий финансовый поток, который не оскудеет, а, как и любой другой поток государственных денег, только увеличивается по мере его освоения. Дело за малым: убедить сделать первый взнос. И тогда появляется всеобуч. И скромные патриоты, хоть сейчас готовые возглавить такое нужное «всем нам» дело.

* **

Прилично изучив повадки первых восьми вертикалей, шахматные государственники, кажется, опять не преуспели в освоении девятой – вертикали власти. Новая аксиома гласит: шахматы в школе – очень мило и прелестно, но детям нужны прежде всего две вещи: НВП и Закон Божий. Эта истина снизошла к нам ниоткуда – и уже все про нее знают и всегда знали.

Эх, сменить бы пешки на «калашки»…