e3e5.com
ВСЕ СТАТЬИ АВТОРА
В.Барский. ЗАШОРЕННЫЙ СТРИПТИЗ
В.Барский. РОМАНОВСКИЙ ПРОТИВ ЗАЩИТЫ ЧИГОРИНА
ЗАЩИТА ЧИГОРИНА ПО МОРОЗЕВИЧУ
Фоторепортаж Владимира Барского
Владимир Барский. НА ОЛИМПЕ, ЗА СТЕКЛОМ
В.Барский. НЕМНОГО О КРАМНИКЕ
Виктор КОРЧНОЙ: МУЧИТЬСЯ ИНОГДА ПОЛЕЗНО!
В.Барский. ТУРИНСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Сергей РУБЛЕВСКИЙ:«АЭРОФЛОТ», «АЭРОСВИТ» И ТАК ДАЛЕЕ….
Марк Дворецкий:"НУЖНЫ «НЕВОЗМОЖНЫЕ» РЕШЕНИЯ"
В.Хенкин, В.Барский. С ЧЕГО НАЧИНАЛАСЬ ТЕОРИЯ?
ПЕРО ВУНДЕРКИНДА: 14-летний А.МОРОЗЕВИЧ
Эксклюзивное интервью гроссмейстера В.Бологана
Эксклюзивное интервью В.Крамника
В.Барский. КРАСНОЯРСКИЙ ВАРИАНТ, ТУРЕЦКИЙ ГАМБИТ...
Эксклюзивное интервью Е.Свешникова.
Мнение чемпиона мира Владимира Крамника.
Без тормозов
В.Барский. ГОРОД БЕЗ ПРОИСШЕСТВИЙ
Эксклюзивное интервью С.Данаилова.
В.Барский.СОПРИЧАСТНОСТЬ ИЛИ НАДО ЛИ КОММЕНТИРОВАТЬ БЫСТРЫЕ ПАРТИИ

17.01.2005 Эксклюзивное интервью В.Крамника

О «НИЧЕЙНОЙ СМЕРТИ» ГОВОРИТЬ РАНО

Чемпион мира по классическим шахматам отвечает на вопросы нашего корреспондента Владимира БАРСКОГО.

– Прежде всего, поздравляю с победой в Линаресе! Это, если не ошибаюсь, Ваша первая единоличная победа в этом супертурнире?

– Да. Три моих последних выступления в Линаресе – в 2000, 2003 и 2004 годах (2001 и 2002 годы я пропустил) – принесли мне два дележа первого места и, наконец, чистое первое.

 

ЗАЦЕПИТЬСЯ ЗА БОРЬБУ

– Складывалось впечатление, что последний турнир оказался излишне спокойным, с обилием ничьих, в том числе коротких. Почему так?

– На мой взгляд, тому есть несколько причин. Шахматы становятся более жесткими, более равными. Объективно, средний уровень шахматистов стал выше, сократилась разница в классе между ведущими гроссмейстерами и остальными. Например, наименее опытные участники Линареса Вальехо или Раджабов очень хорошо играют в шахматы, плюс (а это, может быть, даже самое важное) прекрасно готовы в дебюте. Уровень домашней подготовки участников супертурнира настолько высок, что в ряде партий, которые, казалось бы, надо играть на победу, не удается в дебюте «зацепиться» за борьбу, соперник действует правильно, и получается ничья.

Вторая причина, на мой взгляд, заключается в формате. Линарес – очень жесткий турнир в два круга; в какой-то момент люди начинают играть строго на результат, на первое место, и это также приводит к большому количеству ничьих.

Для того чтобы делать выводы, надо посмотреть, как вообще будут проходить ближайшие супертурниры: Дортмунд, Вейк-ан-Зее, тот же Линарес, какая будет тенденция.

– По мере повышения среднего уровня подготовки вероятность ничейного исхода партии тоже возрастает?

– Безусловно. Все-таки шахматы – игра в достаточной степени математическая. Если на выходе из дебюта позиция равна, а соперники примерно равного – высокого – класса, то выиграть довольно трудно.

Думаю, главное отличие между 2004 годом и серединой 1990-х, когда я уже играл в супертурнирах, заключается в том, что лет 10 назад часто удавалось «схватить» противника с дебюта. Теория еще не получила такого развития, можно было находить много новинок… Ну и вообще, люди играли одну – максимум две системы, было легко подготовиться, применить новинку, «схватить» и начинать давить. А сейчас молодые гроссмейстеры очень много работают дома над дебютом, наверное, столько же, сколько и Каспаров, и я. С помощью компьютера готовиться стало значительно легче, он выполняет за тебя процентов 80 работы. А ребята молодые, у них много энергии, желания, поэтому они сидят и работают. Это начинает нивелировать уровень подготовки. Тогда как в середине 90-х компьютеры были еще довольно слабые, поэтому сила игроков, их понимание шахмат сказывались даже во время домашней работы.

Безусловно, какая-то разница в уровне игры остается, поэтому одни набирают небольшой «плюс», другие небольшой «минус», но добиться результата типа «плюс 5 – плюс 6» в таком турнире стало практически невозможно. Каспаров в свои лучшие годы показывал подобные результаты, безусловно, благодаря блестящей игре, но при этом он просто на голову превосходил остальных в подготовке. Независимо от цвета фигур, он выходил из дебюта с лучшей позицией. А когда после дебюта то чуть лучше, то чуть хуже, то тяжело выигрывать 5-6 партий. Как показал нынешний турнир, люди боролись, но никому не удалось выиграть больше двух раз.

 

НИКТО НЕ ХОТЕЛ ПОДАВАТЬ

– Означает ли это, что с дальнейшим развитием дебютной теории и выравниванием класса ведущих игроков перед нами снова замаячит призрак «ничейной смерти»?

– «Ничейная смерть» – это, конечно, громко сказано, но, безусловно, количество ничьих повысится. Считаю, ничего особенно страшного в этом нет. Что делать, ничья так ничья, интересная партия тоже может закончиться вничью. Я понимаю, что любителю интереснее смотреть результативные поединки. Конечно, каждый шахматист хочет одержать победу в таком турнире, как Линарес, но если не получается, не станет же он специально проигрывать?!

Мне будет очень интересно посмотреть в этом году на Дортмунд, потому что там другой формат (2 предварительные группы по 4 гроссмейстера, а потом полуфинальные и финальный матчи, как на претендентском турнире 2002 года – В.Б.), и увидеть, как формат отражается на результативности. В Вейк-ан-Зее, например, играло 14 человек, и результативность оказалась все-таки выше.

Правда, должен признать, что в основном результативность повышается за счет того, что кто-то сильно «прогибается», и все на него набрасываются. Еще одной особенностью Линареса-2004 стало то, что никто не «прогнулся», не начал проигрывать. Ведь чаще всего те, кто занимают последние места, набирают «минус 5 – минус 6», а за счет этого лидеры выходят в большой «плюс». Когда нет явных аутсайдеров, турнир становится очень ровным. Надо отдать должное и Вальехо, и Раджабову – они показали очень приличный уровень и не «прогнулись». Раджабов не слишком удачно начал, но он молодец, удержался, а потом на финише выиграл две партии. Так что в этом турнире никто не «подавал», а это, кстати, бывает довольно редко. Чаще всего хоть кто-то, но все-таки начинает проигрывать.

Очень показателен в этом плане результат Каспарова. Показателен потому, что он, пожалуй, был чуть-чуть лучше других готов в дебюте, получал в целом довольно перспективные позиции. Он имел больше времени на подготовку, потому что не играл в Вейк-ан-Зее. Но довести партию до победы Каспаров никак не мог; старался, но не мог. Конечно, у него могло оказаться больше результативных партий, это тоже стечение обстоятельств, что он выиграл одну и сделал 11 ничьих. Объективно он, может быть, мог выиграть 3 партии и проиграть 2. И тем не менее, это показательно: шахматист такого уровня, с хорошей подготовкой, не получая большого перевеса по дебюту, не может выиграть!

– Не кажется ли Вам формат Линареса – 7 участников в два круга, два общих выходных дня плюс два «индивидуальных» – несколько громоздким, устаревшим?

– Ну почему, по-моему, это нормально. По большому счету, мне все равно, я готов играть при любом разумном регламенте. Все же, видимо, этот формат предрасполагает к тому, что становится больше ничьих. Не знаю, кстати, почему столько «жалоб» на нынешний турнир. Помню, в 2000 году, когда мы с Каспаровым поделили 1-2 места, был примерно такой же процент ничьих. Однако в этом году масс-медиа подняли гораздо больший шум. Да и в прошлом году процент ничьих был хоть и пониже, чем сейчас, но не намного.

 

ЕЩЕ РАЗ ПРО ТЕННИС

– А может, причина в том, что в супертурнирах играют одни и те же люди? Ну, наберут сейчас «плюс 1» или «минус 1», все равно в следующем году состав окажется примерно таким же. Нет ротации, «свежей крови»…

– Некоторая ротация у нас все же есть. В этом году состав несколько отличался от прошлогоднего: вместо Ананда и Пономарева играли Широв и Топалов. Кроме того, Раджабов выступал в Линаресе всего второй раз. Но, когда в турнире участвуют 7 человек и организаторы хотят пригласить хотя бы трех-четырех сильнейших (которые чаще всего одни и те же, и эта картина меняется не так быстро), трудно полностью сменить всех семерых. Ясно, что организаторам хочется увидеть в деле самых лучших. Тут, скорее, надо «упрекать» меня, Леко, Каспарова за то, что мы уже много лет находимся на вершине, и никто пока не может нас оттуда сбросить.

Действительно, ротация в шахматах в целом не очень динамична. Может быть, потому, что у нас невероятно важны опыт и понимание игры. Например, если теннисист теряет физическую форму, то уже не может бороться с тем, кого легко обыгрывал год назад. А в шахматах совсем другая картина. Так, Каспарову уже за 40, но у него все равно настолько высокий класс, что он удерживает одну из первых позиций в мире. Видимо, у нас такой вид деятельности, в котором динамичная ротация, как в футболе или теннисе, невозможна.

– Все шахматисты любят сравнивать шахматы с теннисом. Как минимум, одно отличие очевидно, оно тоже не раз отмечалось: в теннисе результаты турниров более чем годичной давности не учитываются при подсчете зачетных очков. Шахматист же может пару лет не играть, при этом его рейтинг не меняется…

– У нас рейтинг-система, безусловно, устаревшая и довольно странная. Ясно, что надо пытаться как-то ее менять. Например, Каспаров за последние два года сыграл только два крупных турнира, в которых оба раза его обошли я и Леко (заняли более высокие места), и все равно в рейтинг-листе он остается на первом месте с приличным отрывом.

Тут могут быть разные предложения. Например, сделать рейтинг-систему по подобию теннисной, чтобы шахматисту приходилось отрабатывать те очки, которые он получил ранее. Или вообще принимать в зачет только выступления за последний год. Или обязать шахматиста играть в год какое-то минимальное количество партий.

– Какие партии: классические, быстрые, блиц?..

– Это уже детали, тут надо думать. Мне кажется, в принципе неправильна ситуация, при которой шахматист может, не играя в турнирах, удерживать свой рейтинг, он должен в этом случае его терять. Или, может быть, надо давать большие бонусные очки за самые крупные турниры, чтобы стимулировать участие в них. Рейтинги должны стать более динамичными и объективнее отражать реальную ситуацию. В последние 2-3 года это стало особенно очевидным.

– Рейтинг для быстрых шахмат и классических должен быть единым? Или для «рапида» рейтинг вообще не нужен?

– Учитывая, что у нас довольно много турниров по быстрым шахматам, то сыгранные в них партии, на мой взгляд, должны быть обсчитаны. Но будет ли это свой рейтинг, или же они будут учитываться при определении обычного (идя в зачет с каким-то коэффициентом меньше единицы, скажем, 0,5)? Я особенно серьезно над этим вопросом не думал, но, по крайней мере, имеются различные варианты решения.

Трудная партия. Монако, 2003г.

 

НЕ ПОРА ЛИ КИНУТЬ ЖРЕБИЙ?

– Я слышал, вы предлагали для нивелирования домашней подготовки проводить жеребьевку дебютов.

– Понимаю, это несколько странная идея; постараюсь объяснить, как она возникла. Мне кажется, ее интересно попробовать. Я не вижу у нее особых недостатков, а плюсов для всех довольно много.

На мой взгляд, в шахматах должен выигрывать тот, кто лучше играет, – такая вот примитивная истина. Но в современных шахматах игрок с помощью компьютера в состоянии очень глубоко подготовить одну систему, и будет там набирать очки. Конечно, при этом он может быть очень сильным шахматистом, и все-таки в таком подходе к игре есть что-то странное. Иногда уже с дебюта игра настолько уничтожается, что потом ничего нельзя сделать. Поэтому идея с жеребьевкой дебютов – может быть, странная, может, неправильная, – все же представляется мне любопытной. Безусловно, ее внедрение повысит результативность. Одно дело, когда все время применяешь единственную схему, которую вызубрил на зубок, и совсем другое – если приходится каждый день играть разные дебюты, причем иногда те, которые не очень хорошо знаешь. Это может убрать элемент подготовки, который, на мой взгляд, несколько «зашкаливает».

Конечно, всем шахматистам, включая меня, приходится много готовиться, потому что если хочешь показывать высокие результаты, то другого пути просто нет. Но, имея мощную подготовку, человек может за доской практически не делать своих ходов.

Я бы не сказал, что надо срочно внедрять эту идею в жизнь, однако подумать над ней, наверное, стоит.

– Сколько ходов имеет смысл определять жребием?

– Я думаю, 3 или 4. Предлагаю поступить так: взять современную базу в 2-3 миллиона партий и с помощью компьютера вычислить частоту применения каждого дебюта (в процентах). Это нужно для того, чтобы при жеребьевке вероятность выпадения, скажем, системы Найдорфа была выше, чем у скандинавской защиты. Я спрашивал у своего друга-программиста, он сказал, написать подобную программу вообще элементарно.

Даже при жеребьевке дебютов у человека сохранится определенный выбор. Условно говоря, вероятность выпадения хода 1.е4 будет 40%, 1.d4 – 42% и 18% достанется «любому другому первому ходу». То есть не надо будет заставлять людей играть откровенно сомнительный дебют. Если выпадет «любой другой первый ход», то можно пойти или 1.с4, или 1.Nf3, или еще как-то. А у черных в ответ на 1.е4 будут выделены ходы 1…с5, 1…е5, 1…е6, 1…с6 и – «любой другой ход». В последнем случае человек сможет выбрать или защиту Уфимцева, или скандинавскую, или защиту Алехина.

Такая вот немножко странная идея. Я подозреваю, что в ближайшем будущем она останется невостребованной, но, не исключено, лет через 15 нам придется к ней вернуться.

– «Фишер-рэндом» с той же целью – уменьшить значение дебютной подготовки –нравится меньше?

– Я немножко поиграл в «Фишер-рэндом». Безусловно, это полностью сбивает дебютную подготовку. Но проблема в том, что теряется некоторая гармония игры. Трудно объяснить это словами, но, когда в начальной позиции слон стоит на h8, конь на g8 и ладья на f8, то теряется ощущение эстетики шахмат. Кстати, я спрашивал шахматистов – у многих возникает то же ощущение: что-то «не то», как-то некрасиво… Да и любители привыкли к красоте взаимодействия фигур при обычной начальной расстановке.

Поэтому, если уж мы хотим убирать дебютную подготовку, то жеребьевка представляется мне более удачным выходом. В этом случае изучение теории начал пойдет в более общем направлении: вряд ли шахматист станет изучать жесткие форсированные варианты с большим числом разветвлений где-нибудь в защите Бенони просто потому, что их невозможно запомнить. Скорее, люди начнут изучать дебюты с позиционной точки зрения: общие планы, стратегия. Вряд ли будет много партий, где шахматист на 25 ходов потратит одну минуту. Это заставит людей больше играть за доской.

 

ЧЕРНАЯ РАБОТА

– Чемпионы мира обычно обладают даром предвидения. Как, на Ваш взгляд, будут развиваться шахматы в ближайшие 10 лет?

– В целом, шахматистам сейчас стало намного тяжелее, я это знаю по своему опыту, помню, что было 10 лет назад. Возросли объемы информации, приходится запоминать очень много вариантов, чуть меньше стало простора для творчества (хотя, безусловно, он все же есть). Почему шахматисты столько занимаются дебютом? Потому что теперь намного ответственнее начальная фаза, можно просто не выйти из дебюта или, наоборот, взять очко. Если так же пойдет и дальше, то я боюсь, что люди начнут «сужаться», потому что запомнить все совершенно невозможно, и станут играть буквально один дебют, изучив его вдоль и поперек. В результате будет больше ничьих, а, кроме того, это менее интересно для публики. Я все же надеюсь, что этого не случится, но такая угроза есть.

Конечно, пока еще рано говорить о «ничейной смерти», идет нормальная игра. Но, по крайней мере, один вывод из нынешнего Линареса я для себя сделал: чтобы успешно играть в таких турнирах, нужно очень глубоко готовиться. Если ты немножко не готов, не было времени или еще что-то помешало, то практически невозможно показать высокий результат. Когда времени мало, каждый шахматист занимается черным цветом. Потому что белыми уж как-нибудь, сильно хуже не получишь, а черными можно и развалиться. Как показывает прошлогодний опыт Раджабова в Линаресе, если нет дебюта за черных, то просто не знаешь, что делать, весь турнир рушится. Белыми, если нет дебюта, всегда можно пойти 1.d4, 2.Кf3, 3.e3, и плохо не будет. В нынешнем турнире, мне кажется, был приличный перекос в эту сторону: все боялись за черный цвет и оказались гораздо лучше готовы черными, чем белыми. И это начинает приносить большое количество ничьих. У меня, например, был явный перекос, черными подготовка была на достаточно приличном уровне и в целом я проблем не испытывал, а белыми в нескольких партиях просто не смог «зацепиться» за борьбу. Но когда времени достаточно, то баланс соблюдается, готовишься и белыми, и черными, и тогда больше шансов, что будут боевые партии.

 

* * *

Во второй части интервью, которая будет опубликована через несколько дней, Владимир   КРАМНИК расскажет о «немой сцене» в Линаресе, а также поделится своими мыслями о Леко и Путине, о ФИДЕ и Ливии, о допинге и табачном спонсоре, о компьютерных «шпаргалках» и шахматном всеобуче.

А вместо заключения к первой части беседы приведем фрагмент из первого тома книги Гарри КАСПАРОВА «Мои великие предшественники». В этом отрывке 13-й чемпион мира рассказывает о 20-х годах прошлого столетия, когда после матча 1921 года в Гаване шахматная корона перешла от Ласкера к Капабланке и когда впервые заговорили об угрозе «ничейной смерти» шахмат. Мрачные пророчества тоже способны наполнить душу оптимизмом, – в том случае, конечно, если они не сбываются!

 

«Под влиянием серии ничьих в матче оба соперника завели речь об угрозе ничейной смерти шахмат. «Шахматная игра приближается к совершенству, – писал Ласкер. – Из нее исчезают элементы игры и неопределенности. Слишком много в наше время знают; нет, следовательно, необходимости угадывать, как это приходилось делать в годы нашей юности нам, более старым маэстро. Как это ни печально, знание несет за собой смерть. Я всегда противился изучению. Но уже Пильсбери начал изучать дебюты вплоть до самых ясных выводов, и его метод победил. Теперь все знают лучшие дебютные ходы ферзевого гамбита гамбита или испанской партии и чувствуют себя в них, как дома… Исчезла прелесть неизвестности».

И далее: «Конечно, шахматам уже недолго хранить свои тайны. Приближается роковой час этой старинной игры. В современном ее виде эта игра скорее всего погибнет от ничейной смерти – неизбежная победа достоверности и механизации наложит свою печать на судьбу шахмат. Тогда придется изобретать новые правила…»

Капабланка тоже считал, что через 10-15 лет каждый «хороший игрок сможет свести вничью любую партию», и тоже подумывал о реформе шахмат. Он предлагал увеличить доску до 100 клеток и в 1929 году даже сыграл с Мароци бесконечно длинную показательную партию на 192-клеточной доске… Как шутил Алехин, «такие проекты всегда выдвигаются шахматистами, утратившими мировое первенство».

На самом деле опасения Ласкера и Капабланки явились яркой иллюстрацией относительности человеческих знаний. Да, они были королями шахмат, в которых на 1.е4 играли в основном 1…е5, реже 1…е6 и совсем редко 1…с5, а на 1.d4 – почти исключительно 1…d5, ограничиваясь отказанным или принятым ферзевым гамбитом. На этом «шахматном островке» они подняли технику игры до небывалой высоты, и им показалось, что дальше идти уже некуда.

Однако с годами оба чемпиона увидели, что территория шахмат гораздо шире и они еще очень далеки от исчерпания всех возможностей…»

 

ГАРРИ КАСПАРОВ И ТАЙНАЯ КОМНАТА

– Роль конкретных дебютных знаний все возрастает, и уже не один десяток лет то и дело возникают подозрения, что некоторые шахматисты пользуются шпаргалками. Раньше бумажными, сейчас компьютерными. Как в связи с этим прокомментируете эпизод, когда в Линаресе Каспаров при своем ходе отлучился в свой номер? Возникли подозрения в его адрес?

– Дело даже не в подозрениях… Конечно, участникам это очень не понравилось, тем более что, насколько я понимаю, это случилось не один раз. (По свидетельству С. Данаилова, Каспаров покинул игровой зал сразу после дебюта во время партии 13-го тура с Топаловым. Когда в заключительном 14-м туре во время партии с Вальехо он также покинул зал, за ним проследовала девушка из турнирного комитета, которая сообщила потом, что Каспаров поднялся в свой номер и находился там 10-15 минут. – В.Б.) После турнира Каспаров объяснил журналистам, что он неважно себя чувствовал, и ему потребовалось взять какое-то лекарство. Возможно, так оно и было, вопрос на самом деле не в этом. Это очень грубое нарушение правил, и я считаю, что оно в принципе непозволительно, потому что ставит соперника в крайне неприятное положение. Кроме того, в связи с развитием компьютерных программ все жестче и жестче должно становиться правило, согласно которому шахматист не имеет права покидать игровое помещение. У меня нет никаких сомнений в том, что, если бы подобное нарушение допустил кто-либо иной, ему просто засчитали бы поражение, и это была бы нормальная реакция. Напомню, когда на командном чемпионате Европы-2003 у Пономарева зазвонил мобильный телефон, ему тут же поставили ноль.

Кроме того, кто-то из соперников может занервничать: мало ли что, позиция острая… Безусловно, таких вещей надо избегать. В целом, реакция игроков была какой-то шоковой, настолько это было странно, неожиданно…

– Немая сцена, как в «Ревизоре»?

– Да, примерно так. Дело не в том, что кто-то подозревает Каспарова, а просто это настолько явное и грубое нарушение правил… Причем его элементарно можно было избежать. Любой шахматист знает, что в подобном случае достаточно подойти к арбитру и попросить его пройти вместе с тобой в номер. Или передать ключ арбитру и попросить его принести то, что тебе понадобилось. Честно говоря, я до сих пор нахожусь в некотором недоумении, не понимаю, зачем надо было так грубо нарушать правила и создавать нервозную обстановку. Мне кажется, в будущем такие поступки должны безоговорочно заканчиваться объявлением поражения тому, кто их допустит. Если игроки подобным образом нарушают правила, то вероятность конфликтов, подобных тому, что привел к срыву матча Пономарев – Каспаров, резко возрастает.

 

ЛУЧШИЙ ДОПИНГ – КОМПЬЮТЕР

– Недавно я брал интервью у менеджера Пономарева Сильвио Данаилова. Он считает, что в шахматах очень важен допинг-контроль, а вот компьютер сильному шахматисту может только помешать, поскольку он безответственен в своих оценках. А Вы как думаете?

– Я бы сказал, у меня диаметрально противоположное мнение. В принципе, я не против допинг-контроля. Я не специалист в этой области, но не думаю, что есть какой-либо допинг, который реально поможет шахматисту на протяжении длительного турнира. Хотя, может, он и существует. Если вводить такой контроль, то надо разрабатывать иной, по сравнению с другими видами спорта, список запрещенных препаратов. Потому что если какие-то препараты помогают, скажем, бегуну на короткие дистанции, то в шахматах они абсолютно не нужны, вызовут только судороги в мышцах! Но я, честно говоря, в этой области мало что знаю, сам никогда не пользовался никакими стимуляторами.

Что касается возможных подсказок компьютера, то тут я в корне не согласен с Данаиловым. Помощь компьютера абсолютно неоценима, она может сыграть решающую роль. Конечно же, на выходе из дебюта в нормальной игровой позиции его подсказка не так важна, но есть моменты, когда идет чистый счет. Пусть в каком-то отдельном поединке вмешательство компьютера и не так важно, однако если шахматист весь турнир пользуется такими подсказками, то при прочих равных он выиграет этот турнир. Поэтому я считаю, что надо максимально ужесточать правила: абсолютный запрет покидать игровое помещение, абсолютный запрет на общение во время партии с кем бы то ни было, и т.д. и т.п. Может быть, при входе в игровое помещение надо устанавливать металлоискатели, как в аэропортах. Кстати, у нас с Каспаровым на матче 2000 года в Лондоне был антикомпьютерный контроль, нас проверяли металлодетекторами. Я это приветствую, и дело тут не в каких-то подозрениях, а просто это необходимый шаг, чтобы обеспечить всем равную и честную игру. Я считаю это намного более важным, чем вопрос о применении допинга.

– Раздаются и такие голоса: чтобы немножко облегчить жизнь профессионалам, надо разрешить им в дебюте пользоваться своими базами данных (но не игровыми программами).

– Возможно, это было бы выгодно мне, потому что я очень много работаю, но не думаю, что это корректно. Очевидно, что у 17-летнего шахматиста, того же Раджабова, куда меньше разработок, чем у меня, не говоря уж о Каспарове. Почему изначально мы должны иметь преимущество? Я считаю, это некорректно. Опять же, человек, у которого больше финансов, больше людей посадит на себя работать… Нет-нет, я против этого!

 

ТОТ ИЛИ НЕ ТОТ?..

– Действительно ли Каспаров, как говорят, уже не тот?..

– Трудно сказать, то ли его сила снизилась, то ли у соперников повысилась, но, в общем-то, ему тяжело стало играть в таких турнирах. Он сейчас «один из…», не более. Если раньше Каспаров считался фаворитом в любом соревновании, то теперь я не считаю, что его шансы на победу выше, чем у меня, Ананда или Леко. Он – один из фаворитов. Каспаров до сих пор показывает высокий уровень игры, но… В этом году его игра выглядела довольно странно. Например, постоянные цейтноты, чего раньше я за ним не замечал, даже если у него временами была не очень хорошая форма. Практически в каждой партии сильный цейтнот! И вообще, такое ощущение, что игра дается ему очень тяжело, с большим напряжением. Безусловно, он выпустил выигрыш в двух-трех партиях, но в то же время пару раз спасся только чудом. После турнира Каспарова спросили о его форме, и он ответил, что не считает ее плохой. Это нечто новое: Каспаров, не находясь в плохой форме, не может выиграть партию!

Он очень мало играет, поэтому трудно понять, что с ним происходит. Два последних года он играл всего по одному турниру в год. Я имею в виду, по одному турниру на высоком уровне, потому что именно они являются индикаторами формы. Последние два года его игра особенно не впечатляла, по крайней мере, никак нельзя сказать, что он сейчас сильнейший в мире. Может быть, один из сильнейших, но никак не более.

У меня такое ощущение, что у него исчез какой-то запас в игре, он играет на пределе. В половине партий он мог не только выиграть, но и проиграть. Раньше чувствовалась его мощь: уж проиграть-то точно не проиграет; если соперник будет здорово играть, то сделает ничью. А сейчас у него много сложных партий, каких-то неясных позиций, проходит через «хуже»… Абсолютно нет ощущения надежности. Хотя, мне кажется, он сейчас пытается играть осторожнее, чем раньше, но надежности нет. Я бы не сказал, что игра того же Леко намного лучше, но она гораздо надежней. Хотя, повторюсь, какие-то выводы делать трудно просто потому, что Каспаров практически не играет.

 

О МАТЧЕ С ЛЕКО ИЗВЕСТНО ВСЕ. НО НЕ ВСЕМ

– Какое впечатление произвел Леко?

– Леко играл в боевые шахматы. Он стоял выиграно с Каспаровым, но не смог дожать, была у него и, мягко говоря, неважная позиция с Топаловым белыми, но он сумел спастись. Очень хорошо Леко провел белыми партию с Шировым. Он произвел очень хорошее впечатление. Переломной для него, по-моему, стала партия со мной из второго круга. Возникла сложная игровая позиция; он не почувствовал вовремя опасности, проиграл и после этого немножко сдал. В последних трех партиях у него пропал свойственный именно ему мощный настрой на игру. Но, объективно говоря, при определенном стечении обстоятельств он мог и выиграть турнир. Леко показал, что является очень серьезным соперником.

– Когда состоится пресс-конференция, на которой объявят все детали, связанные с вашим с Леко матчем?

– Ну, сроки уже объявлены: 25 сентября – 18 октября. Презентация матча намечена, по-моему, на май. В принципе, все детали оговорены, контракты подписаны, но я не хочу ничего рассказывать вперед организаторов.

– Сейчас известны только сроки?

– Мне известно уже все. Но у нас заключено джентльменское соглашение о том, что до презентации я не буду ничего объявлять.

 

ФИДЕ УМНОЖАЕТ СОМНЕНИЯ

– За циклом ФИДЕ следите?

– Ну, не за циклом, а за попытками… Да, я что-то слышал… У всех шахматистов, с которыми я общался, одна реакция: давайте подождем, посмотрим, что будет. Никто не знает, что за ситуация. Сейчас, я слышал, снова перенесли сроки – с мая на июнь. Как я понимаю, все на это уже глядят настороженно. Говорить не о чем, надо ждать. Если чемпионат ФИДЕ организуется – это одно дело, если нет, то будет другая ситуация. Вот, идет какое-то обсуждение первенства мира, как они его называют, хотя по сути этот турнир не является первенством мира… Чтобы не терять впустую время, надо дождаться того момента, когда игроки получат контракты, и посмотреть, будут ли там финансовые гарантии. Тогда можно что-то обсуждать. По предыдущему опыту, оцениваю ситуацию «фифти-фифти»: может, что-то будет, а может, и нет. Честно говоря, не видел ни одного шахматиста, который бы с уверенностью сказал: «Да, теперь уж турнир точно состоится!» Нет, все сомневаются. Подождем.

– Значит, сначала надо провести матч с Леко, а потом уж думать, что делать дальше?

– Позиция Леко и моя достаточно ясная: в целом, конечно же, объединение – дело хорошее, неплохо бы объединиться, но пока действия ФИДЕ настолько странные… Непонятно, что вообще происходит: какие-то переносы, никто ничего не знает… Даже если их турнир пройдет и выявится победитель, то надо как-то организовать матч этого победителя с Каспаровым. Готов ли Каспаров играть?

– Каспаров вроде бы сказал, что готов…

– Как я понимаю, там опять возникает вопрос финансовых условий. Все думают, что Каспаров готов играть, но он пока не высказался на эту тему, и это меня несколько настораживает. Прошло уже очень много времени с того момента, когда было официально объявлено, что по каким-то, неведомым никому причинам Каспаров сидит и ждет победителя в финале, а Пономарев и Ананд играют с первого круга. Это было объявлено в сентябре, и с тех пор я не слышал ни одного интервью, ни одной фразы Каспарова на эту тему. Согласен ли он играть с минимальным призовым фондом, – кажется, 500 тысяч долларов? Потенциального победителя, скажем так, потенциальной Ливии вроде бы хотят обязать контрактом играть матч с Каспаровым. Но подписал ли, в свою очередь, аналогичный контракт с ФИДЕ Каспаров? Опять же, какие у него на данный момент отношения с Илюмжиновым? Никому абсолютно ничего не ясно!

Сейчас нам с Леко не до того, предстоит очень тяжелый для обоих матч. Я надеюсь, что мне все же удастся выиграть. После матча чуть-чуть отдохну и посмотрю, какая будет ситуация на тот момент и какие возможности для объединения, если таковые еще останутся. Честно говоря, пока что, несмотря на все их заявления, действия ФИДЕ не дают оснований считать, что они заинтересованы в объединении. Уже многое можно было сделать, если бы со стороны ФИДЕ была реальная заинтересованность в этом. В конце концов, если не произойдет объединения по причинам, которые я изложил выше, то можно будет строить новый цикл, ничего драматического не случится. В любом случае, даже если не будет объединения, а я останусь чемпионом мира, то гарантирую, что буду проводить нормальный, честный цикл розыгрыша первенства мира.

 

НАШ ТАБАЧНЫЙ СПОНСОР

– Насколько серьезны намерения вашего спонсора, табачной фирмы «Dannemann», в отношении шахмат?

– Учитывая, что они взялись спонсировать и организовывать такое событие, как матч на первенство мира, то ясно, что это довольно серьезно. Компания очень солидная, существует уже больше века. Оказалось, что два события имели место почти одновременно, с разницей в 2-3 года: первый официальный матч на первенство мира по шахматам и основание компании «Dannemann»! Опять же, эта компания швейцарская, что является своеобразным знаком качества. Я, конечно, уже познакомился с ее руководством: это солидные европейские бизнесмены с хорошим менталитетом, которые любят шахматы. Вроде бы, интерес к делу у них очень большой, и я надеюсь на дальнейшее сотрудничество.

– От общения с ними во время матча-сеанса со сборной Германии осталось благоприятное впечатление?

– Да. Я потом еще на пару дней у них задержался, у нас была культурная программа, познакомились, пообщались… Я очень доволен тем обстоятельством, что шахматы можно продвигать благодаря нормальному коммерческому спонсорству, как во всех развитых видах спорта. То есть нам не обязательно (хоть я ничего против и не имею) проходить через какие-то государственные бюджеты, можно находить компании, которые будут выкладывать спонсорские деньги и которые заинтересованы в проведении турниров или матчей на первенство мира. Для меня это довольно важно, я бы хотел больше ориентироваться на подобные схемы. Если мы хотим вывести шахматы на высокий профессиональный уровень, то рано или поздно нам необходимо начинать ориентироваться на подобных спонсоров, которые выделяют деньги не из какого-то мифического госбюджета, а дают свои собственные, потому что а) любят шахматы и б) считают, что сами от этого получат выгоду.

Конечно, это не единственный путь. Ничего плохого нет в том, чтобы какие-то вопросы проведения турниров решались на государственном уровне, но это не должно быть единственным источником, и даже, на мой взгляд, не должно быть главным источником спонсорства в шахматах.

 

ОТ АШП ДО АТП

– Члены недавно созданной Ассоциации шахматистов–профессионалов выбрали Вас одним из своих директоров. Какие надежды связываете с этой организацией?

– Что тут можно сказать? Организация еще совсем молодая, существует менее полугода… Первые результаты у нас, по-моему, неплохие, в АШП вступило уже около 170 человек, причем за редким исключением вошли практически все сильнейшие шахматисты мира. Это означает, что у Ассоциации есть кредит доверия. На мой взгляд, в АШП пришли люди, у которых есть желание работать и что-то изменить в шахматном мире. Конечно, трудно ждать каких-то результатов немедленно, нужно время для того, чтобы развиться. Но я считаю, что потенциал у этой организации очень большой, и я готов ей всячески помогать. По результатам голосования членов АШП меня избрали в Совет директоров (куда вошли 9 человек: 7 мужчин и 2 женщины), но у меня нет ни желания, ни возможности «продавливать» какие-то решения, используя свое имя. У меня всего лишь один голос, как и у Светы Матвеевой или у Виорела Бологана. По всем более-менее значимым вопросам мы проводим голосования.

Конечно, больше может рассказать об АШП Жоэль Лотье, который является президентом. На мой взгляд, произошло уже много позитивных сдвигов. Огромное количество людей выразило желание с нами работать, помогать, налаживать связи. Думаю, нам понадобится примерно год, чтобы стать мощной, влиятельной организацией. Но это не значит, что пока мы ничего не должны делать. Работы очень много. Могу сказать, что у нас в Интернете есть закрытая зона, где ведется переписка между членами Совета директоров. Я захожу туда раз в 2-3 дня, и всегда получаю писем 20. Обсуждаются текущие вопросы: надо что-то решать, за что-то голосовать, что-то обсуждать… Пока мы стабилизируемся, налаживаем связи, пытаемся что-то понемножку сделать, отстаиваем интересы шахматистов, которые оказались в проблемном положении, но уже в начале следующего года, думаю, можно будет строить серьезные планы. В идеале, как я понимаю, АШП хотела бы стать тем же, чем является АТП в теннисе.

 

ВСЕОБУЧ – ДЕЛО ХОРОШЕЕ, НО ДОБРОВОЛЬНОЕ

– Мы затронули вопрос о государственном финансировании шахмат. В связи с этим, на какие шахматные программы государство может (или должно?) выделять деньги, и как Вы относитесь к популярной сейчас идее шахматного всеобуча в школах?

– Мы не можем ничего требовать ни от какого государства, потому что это их воля – выделять деньги на шахматы или на что-либо другое. Но, конечно, это неплохо, если существуют государственные программы, связанные с шахматами. Что касается образовательной программы, то я давно уже об этом думал… Мой друг и секундант испанский гроссмейстер Мигель Ильескас у себя в Барселоне уже много лет проводит ее в жизнь. Его компания занимается многими шахматными проектами: Интернетом, журналом, а также проводит обучение шахматам в тех школах, которые этого хотят. Мигель говорит, что это, безусловно, самый удачный проект из всех, которыми он занимается в своей компании (а занимается он очень многим). Он говорит, что сам даже не ожидал, насколько хорошо это пойдет. С каждым годом увеличивается число школ, которые хотят проводить у себя шахматные уроки, обстановка и результаты очень хорошие.

Но я считаю, что вводить шахматные уроки в обязательную школьную программу – это, пожалуй, чересчур. Насколько я понимаю, у школьников и так довольно большая нагрузка, и добавлять шахматы как обязаловку, может быть, не стоит. А вот сделать факультативный урок или урок по выбору – вполне нормально. Хотя, возможно, и допустимо ввести один раз в неделю обязательный урок шахмат. Кстати, в долгосрочных планах АШП тоже есть такой пункт: попробовать внедрять в школах образовательные шахматные программы. Я считаю, это было бы неплохо, и, как показывает опыт того же Ильескаса, вполне реально. Барселона отнюдь не является шахматной Меккой, ее не сравнить с Москвой и многими другими российскими городами, но, тем не менее, успех шахматного образования в школах очень большой.

Года два назад я разговаривал с английским гроссмейстером Джулианом Ходжсоном. Он практически перестал играть в шахматы и стал преподавать их в школах. Он мне говорил, что это настолько массово и популярно в Англии, что у него просто нет времени играть самому. Я уверен, что успех у этого проекта будет, его надо только начать.

 

ПОЧЕМУ ГОЛОСУЮТ ЗА ПУТИНА

– Так получилось, что мы беседуем в день выборов Президента России…

– А! Да, да!

– Следите за событиями на родине?

– Сейчас не сильно, потому что много играл в турнирах, было как-то не до того. Я скоро еду на турнир в Монако и сейчас нахожусь в Европе. Конечно, я слышал, что сегодня выборы, взгляну, что там происходит.

– Наверняка Вы знаете об антипутинских высказываниях Каспарова, о том, что он вошел в комитет «Выборы-2008»…

– Да, я что-то слышал об этом.

– Не разделяете политические взгляды своего великого предшественника?

– В политике я дилетант. Конечно, у Каспарова какие-то свои взгляды… Но, объективно говоря, я не знаю, что реально происходит в России. Безусловно, есть какие-то разговоры о возврате к советским временам, но я, честно говоря, не очень это вижу. Я могу понять людей, которые голосуют за Путина, потому что на самом деле есть же экономические результаты. Я не знаю, по какой причине это происходит, но они есть, и потому довольно понятна логическая связь: люди за Путина, потому что стали жить лучше. Во всех странах мира происходит то же самое. Я далек от того, чтобы считать это проявлением чуть ли не тоталитаризма, – просто люди стали жить чуть-чуть лучше. Конечно, по сравнению с Европой все равно живут не здорово, но лучше, чем раньше. Я это знаю, потому что, например, моя мама сейчас зарабатывает существенно больше, чем 5 лет назад. Понятно, почему люди голосуют за Путина. Это нормальный механизм. Честно говоря, мне не кажется, что происходит возврат к каким-то кондовым советским временам. Но, опять же, я в этом вопросе дилетант, могу и ошибаться.

 

ПЛАНЫ И ШАНСЫ

– Традиционный вопрос: планы на ближайший год.

– В кои-то веки, у меня довольно четкий календарь буквально до ноября этого года. Приятно, у меня давно уже такого не было! Сейчас буду играть в Монако. Конечно, будет очень непросто, предстоит сильный турнир, напряженный, надо успеть хоть немножко восстановиться. Я собираюсь там поэкспериментировать, какие-то вещи для себя понять, но хотелось бы при этом показать хороший результат. Потом у меня 2-3 небольших выступления в мае-июне, потом буду играть в Дортмунде. После чего – матч с Леко. Вот такой план. Он достаточно удачный, потому что у меня есть время и поработать, и поиграть, набрать игровую форму. Теперь все дело за мной, с апреля надо начинать подготовку к матчу.

Безусловно, матч для меня – главное событие года. Он будет трудный, придется очень серьезно выкладываться, чтобы выиграть. Соперник очень непростой, к тому же его стиль хорошо подходит к матчевой борьбе: очень крепкий, крайне редко проигрывает, такой энергетичный, плотный игрок. Непросто будет, конечно. Однако я считаю, что у меня шансы все-таки в целом повыше, и я попробую их использовать.

– А какое-нибудь Ваше выступление в России планируется? Например, если состоится анонсированный суперфинал чемпионата страны с участием всех сильнейших?

– Я, конечно же, готов играть в таком турнире, но главное, чтобы он по срокам не совпал с матчем. Этот вопрос я как раз сейчас обсуждаю с нашей федерацией: удастся ли развести эти два соревнования по срокам, чтобы у меня была возможность сыграть в чемпионате России.

– Владимир, большое спасибо за беседу, и успеха в матче!

– Спасибо. Но мы до этого, наверно, еще побеседуем!



   Главная  О компании  Статьи по разделам  Лучшие партии месяца  Творческие обзоры  Портрет шахматиста  Интервью  Закрытый мир  Архив Новостей  Гостевая книга  Ссылки